Мне короли сказали:
«О чём твоя печаль?
Сложи воздушные вуали,
И к берегу причаль».

И я смиренно отвечала:
«Простите, короли,
В моей ладье причала
Для темной нет земли.

Быть может, вас я опечалю,
Четыре короля,
Но я туда причалю,
Где милая земля.

Уста мои не алы,
И кормчий мой устал,
А вы откройте залы
Для дев, мечтающих про бал».

Растроганный моей печалью,
Один из королей
Сказал мне, что за далью
Есть много кораблей.

И всё зарёю алой
К неведомой земле
Пойдут за мною, за усталой,
Тоскующей во мгле.

И я, сплетя венок азалий,
Послала королю
Сказать из милых далей,
Что я его люблю,

Но для его седых метелей,
В его немую мглу
Я не сойду с качелей,
Поющих мне хвалу.
	1914

    


	Анне Ахматовой

Прекрасно всё под нашим небом,
И камни гор, и нив цветы,
И, вечным справедливым Фебом
Опять обласканная, ты.

И это нежное волненье,
Как в пламени синайский куст,
Когда звучит стихотворенье,
Пчела над зыбким медом уст,

И, кажется, что сердце вынет
Благочестивая жена
И милостиво нам подвинет,
Как чашу пьяного вина.
	22 марта 1917

    


	Расточитель

Измотал я безумное тело,
Расточитель дарованных благ,
И стою у ночного предела,
Изнурен, беззащитен и наг.

И прошу я у милого Бога,
Как никто никогда не просил:
— Подари мне ещё хоть немного
Для земли утомительной сил.

Огорченья земные несносны,
Непосильны земные труды,
Но зато как пленительны весны,
Как прохладны объятья воды!

Как пылают багряные зори,
Как мечтает жасминовый куст,
Сколько ласки в лазоревом взоре
И в лобзании радостных уст!

И еще вожделенней лобзанья,
Ароматней жасминных кустов
Благодатная сила мечтанья
И певучая сладость стихов.

У Тебя, милосердного Бога,
Много славы, и света, и сил.
Дай мне жизни земной хоть немного,
Чтоб я новые песни сложил!
	13 июня 1917,
	Княжнино, под Костромой

    


	Родине

О родина! Если б источники слёз
Послать мне суровый твой Бог соизволил,
Под вечно гремящими взрывами гроз
О бедах твоих я бы слезы те пролил,

Чтоб жалкой слезы не осталось в глазах
И в сердце не ныло бы скопище жалоб,
И гордая воля на темных путях,
Стремяся к спасенью, на подвиг дерзала б.
	17, 18 марта 1891
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 15,
	23 января / 5 февраля 1918.)

    


	У стен обители

Пылают смрадно адовы
Разверстые врата.
Святая в кольца гадовы
Обитель обвита.
Над тихою лампадою
Померкла синева.
Под старою оградою
Огнем сожглась трава.

Но чую дуновение
Прохладных райских рос,
И знаю, — в дни гонения
Придет к земле Христос.
Свершатся упования,
Крестом мы победим,
И вражьи беснования
Развеются, как дым.
	1918
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 20,
	28 января / 10 февраля 1918.)

    


Умертвили Россию мою,
Схоронили в могиле немой!
Я глубоко печаль затаю,
Замолчу перед злою толпой.

Спи в могиле, Россия моя,
До желанной и светлой весны!
Вешней молнии брызнет струя,
И прольются весенние сны,

И разбудят Россию мою,
Воззовут от могильных ночей!
Я глубоко тоску затаю,
Я не выдам печали моей.
	1918
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 32,
	11/24 февраля 1918.)

    


	Гонимой судьбой

«Забыла ты полет орлиный
Для буйно-бредового сна,
И чашу горечи змеиной
Должна ты осушить до дна.

Ты, поклонившаяся Змию,
Осквернена пред Судным Днем!» –
Так я хулил мою Россию,
Но Бог обжег меня огнем.

Сверкающие гневно струи
Свергались на меня и жгли,
Сладчайшие, чем поцелуи
И вздохи матери-земли.

Свивались в огненные реки
Змеино-злобные слова.
Мне стало ясно, что вовеки
Душа горящая жива.

Громам внимал я без боязни,
И улыбался, онемев,
И понял неизбежность казни,
Благословляя Божий гнев.

Пускай умру, убит грозою,
Но никогда, Россия-мать,
Тебя, гонимую судьбою,
Не стану злобно проклинать.
	1918
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 35,
	16 марта 1918.)

    


	Пляска Смерти

Пляшет пляску нестройную
Над гробовой доской,
И поёт над Россией покойною:
«Со святыми упокой!»

И вопит в исступлении
Над безмерной тоской:
«Во блаженном успении
Вечный покой!»

Надо мной издевается,
Быстро машет костлявой рукой,
И поёт, и поёт, заливается:
«Со святыми упокой!»

Развеселое пение
Управляет железной клюкой:
«Во блаженном успении
Вечный покой!»

Смотрит дырами пустыми
И вопит, стуча клюкой:
«Со святыми
Упокой!»
	1918
	(Опубликовано в газете «Жизнь», № 9,
	20 апреля / 3 мая 1918.)

    


	В кольцах Змия

Как сладко мы тебя любили,
Россия милая моя,
И как безумно погубили
Под свист чужого соловья!

Как обратили мы нелепо,
Чужим внимая голосам,
В тоскливо-мглистый сумрак склепа
Великой славы светлый храм!

Но в напряженных кольцах Змия,
Меня обнявших и алтарь,
В тебя, несчастная Россия,
Я верю, верю, как и встарь!

Молюсь, тоскою пламенея,
Чтобы опять ты расцвела,
Мечте мила, как Дульцинея,
И, как Альдонса, весела!
	1918
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 45,
	28 марта 1918.)

    


	Воскреснем!

В дни созидаемого ада
Сам утешения найдешь.
Опять в Россию верить надо,
Событий отвергая ложь.

Легко Россия победима,
Как в те забытые года,
Когда от степи и от Крыма
К нам за ордою шла орда,

Когда то шведы, то поляки,
То сам надменный Бонапарт
Границ передвигали знаки
Над тесной пестротою карт.

Но неожиданно из пепла
Россия возникала вновь.
Молись, чтоб Русь опять окрепла,
И сердце к чуду приготовь.

Могильный камень снова треснет,
Отрадно-вешний грянет гром,
И наша родина воскреснет,
Опять спасенная Христом.
	1918
	(Опубликовано в газете «Петроградский голос», № 73,
	21 апреля / 4 мая 1918.)

    


	У ног распятого Христа

Не до конца на растерзанье зверю
Моя Россия отдана,
Покрова сон развеется, — я верю,
И не смущен я бредом сна.

Как некогда идущему в Женеву
Виденье было у креста,
И я в пути святую видел Деву
У ног распятого Христа.

Пречистые лились обильно слезы,
Но улыбалися уста,
Невинно воскресающие розы
У ног распятого Христа.

Повеяла таинственная сила,
Приникла к долу высота,
И Матерь Божия мне говорила
У ног распятого Христа:

«Воскреснет Бог! Ликующему зверю
Царить не век, погибнет Зверь.
Я плачу, но в восстанье Сына верю,
И ты, тоскующий, поверь».
	1918
	(Опубликовано в газете «Жизнь», № 13,
	28 апреля / 11 мая 1918.)

    


	Сердце Бога

Мир приносит сердцу Бога
Многоценные дары.
Умолкает вся тревога
У подножья той горы,
Где приносят сердцу Бога
Многоценные дары.

А на землю щедрым током
Кровь из сердца Бога льёт,
И в веселии жестоком
Мир живую влагу пьёт,
Что на землю щедрым током
Вечно сердце Бога льёт.

Чем же Богу мир ответит
На Его святую боль?
Язвы новые он метит
Близко к сердцу, далеко ль, —
Только этим он ответит
На святую Божью боль.

Что же все дары земные,
Злато, смирна и лаван?
Только призраки ночные
И полуденный обман.
Тщетны все дары земные,
Смирна, злато и лаван.

Нет ответа сердцу Бога,
Кроме слова: «Умирай!»
Боль и смертная тревога –
Вот и весь Господень рай.
Нет ответа сердцу Бога,
Кроме слова: «Умирай!»
	1918
	(Опубликовано в газете «Воля народа», № 5, май 1918.)

    


Насладился я жизнью, как мог,
Испытал несказанные пытки,
И лежу, изнемогши, у ног
Той, кто дарит страданья в избытке.

И она на меня не глядит,

Но уста ее нежно-лукавы,
И последнюю, знаю, таит,
И сладчайшую чашу отравы

Для меня. Не забудет меня,
И меня до конца не оставит,
Все дороги последнего дня
Нежной лаской своей излукавит.
	21 мая (3 июня) 1918
	Вагон. Петроград — Кострома

    


Как Дон-Кихоту Дульцинея,
Была Россия нам мила.
Открылась правда. Дульцинея,
Ты умерла? — «Нет, не жила».

Стоим, от страха цепенея.
Какой позор! Какая мгла!
Мечта высокая, бледнея,
В чертог надзвездный отошла.

Смеется грубая Альдонса:
«Прими меня, какая есть»
Чего же хочешь ты, Альдонса?
Какую нам приносишь весть?

Восходит день, сияет солнце.
Цветам — благоухая цвесть,
А пауку — в углу оконца
Все ту же паутину плесть.

Но что же делать Дон-Кихоту?
Святой мечте упрямо верь.
Настанет день, и Дон-Кихоту
Отворит Дульцинея дверь.

Стезей лазурной на охоту
Иди, надеждой путь измерь,
Свершай последнюю работу.
Ты победишь. Издохнет зверь.
	16 (29) апреля 1919

    


Ещё недолго мне дышать,
Стихи недолго мне слагать,
И у меня скудеет кровь,
Но стала в эти дни ясна,
Как заревая тишина,
Моя последняя любовь.

Душа в тоске изнемогла,
На всех путях томится мгла,
Но непорочна и чиста
Ты, побеждающая ложь.
Мне утешенье ты несешь,
Моя последняя мечта.

И я, как верный Дон-Кихот,
У крепко запертых ворот,
Обезоруженный стою.
Под вечную вступая тень,
Я восхвалю в последний день
Россию бедную мою.

Судьба, лукавая змея,
Любовь последняя моя
Тебя огнем грозы сожжет.
Над буйной вьюгой бытия
Мечта последняя моя
Свою улыбку вознесет.
	23 апреля (6 мая) 1919

    


Мне паутину не плести,
Хочу идти все к той же цели.
Свивайтесь, косные пути!
Качайтесь, томные качели!

И утешенье, и печаль,
И озарения, и тени
В неведомую манят даль,
Под неизведанные сени.

Так я судьбу мою постиг,
И пусть судьба мне вяжет сети,
Иду вперед, и каждый миг
Тенета разрываю эти.
	4 (17) мая 1919

    


	Сонет триолетно-октавный

Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнется лист,
Простор за Волгой нежно-мглист
Нисходит милая прохлада

На задремавший сумрак сада,
Где воздух сладостно-душист.

Нисходит милая прохлада,
В саду не шелохнется лист.

В душе смиряется досада,
И снова облик жизни чист,
И вновь душа беспечно рада,
Как будто соловьиный свист

Звучит в нерукотворном храме,
Победное колебля знамя.
	19 июля 1920

    


Мечтанья не обманут,
Все сбудется в веках,
Из камней зданья встанут,
Творимые в мечтах.

Как воск, растают узы,
От голубых небес
Пленительные музы
Рассеют рай чудес.

Но нас тогда не будет.
Поникших в смертный сон,
Нас к жизни не разбудит
Пасхальный перезвон.

Нам надо жить в обиде,
Не ждать земных наград.
Тебя мы не увидим,
Земля  — цветущий сад.
	24 марта (6 апреля) 1921

    


- Кто сложил куплеты? —
Так, один чудак. —
Пишут как поэты? —
Просто, натощак. —

- Разве утром только? —
- Нет, и вечерком.
Не даёт нисколько
Им Учёный Дом.

- Вот и ходит вечно
Автор натощак,
Но поёт беспечно. —
- Этакий чудак!

- И нигде не служит? —
- Нет, он так живёт.
Никогда не тужит,
Песенки поёт.

- От весёлых бредней
Не уйдёт поэт.
Даже в час последний
Сложит он куплет.

- Скажет: "Оставляю
Скучный кавардак,
Всем того желаю". —
- Этакий чудак! —
	8 (21) апреля 1921

    


Заря на закате
Опоясалась тучей.
На воздух пускайте
Ваш кораблик летучий,

Беспечные дети!
На безмерную шалость
Дерзайте, развейте
Безнадежность, усталость.

Покровы тумана,
Дымы былей сгоревших, —
Для нас только тайна,
Не для вас, возлетевших.

Вам голос поэта
В потемнении неба
Звучит, словно флейта
Уходящего Феба.
	18 апреля (1 мая) 1921

    


Где твои цветочки, милая весна?
- Для моих цветочков мне любовь нужна. —

Где твои улыбки, милая любовь?
- Все мои улыбки захлестнула кровь.
	27 апреля (10 Мая) 1921

    


Порозовевшая вода
О светлой лепетала карме,
И, как вечерняя звезда,
Зажегся крест на дальнем храме,

И вспомнил я степной ковыль
И путь Венеры к горизонту,
И над рекой туман, как пыль,
Легко навеивал дремоту,

И просыпалася во мне
Душа умершего в Египте,
Чтобы смотреть, как при луне
Вы, люди нынешние, спите.

Какие косные тела!
И надо ли бояться смерти!
Здесь дым, и пепел, и зола,
И вчеловеченные звери.
	2 (15) мая 1921

    


	   Кипридины розы

	1

Милый мой ушел на ловлю,
Я одна, вдали от всех.
В шалаше я приготовлю
Ложе сладостных утех.

Солнце падает багряно,
Темен лес, и бел туман,
И несет из-за тумана
Дар охотника Тристан.

«Поцелуй меня так знойно,
Как вчера ты целовал».–
«Нет, Изольда, спи спокойно,
На охоте я устал,

И открыл мне вестник ада,
Что придет нежданный гость.
Нам ответить нынче надо
Осторожностью на злость».

Вот на ложе нег положен
Разделяющий их меч.
«Как, Тристан мой, осторожен
Ты, отважный в шуме сеч!»

Златокудрая покорна.
«Не ласкаешь, — не ласкай!»
Слезы падают, как зерна.
Завтра, завтра вспыхнет рай!
	12—13 (25—26) июня 1921


	

Раствори свою горькую душу
В сладостной чаше слез.
Тоски твоей не нарушу
Золотыми блестками грез.

Не приведу к тебе Аполлона
С ярой лазурной горы
Прервать звучание стона
Звучанием дивной игры.

Как в Лабиринте ни безотрадно
Во тьме томиться и вопить,
Не воззову: «Мудрая Ариадна,
Брось ей путеводную нить.»

Даже не зажгу лампады
Озарить благостный лик,
Не стану устами отрады
Заглушать скорбный крик.

Когда растворишь свою душу
В радостной чаше слез,
Выбросит море на сушу
Венок из Кипридиных роз.
	22 июля (4 августа) 1921


	

Как ранняя птичка, проснувшись с зарёю,
Молилася девушка Богу:
«Мой милый Христосик, Тебе я открою
Мою заревую тревогу.

Не знаю, поймёшь ли, божественный Мальчик,
Ты милую сказку земную.
С улыбкой Ты поднял застенчивый пальчик.
Прости, я его поцелую.

Затем ли я стала теперь на колени, —
Ты спросишь, смеющийся мило, —
Чтоб лепет вечерний цветущей сирени
Тебе я, Христос, повторила?

Прими, как молитву, внезапную радость,
Мою озарившую душу.
Познавши лобзанья тревожную сладость,
Заветов Твоих не нарушу.

Что будет со мною, не знаю, не знаю.
Любовь наша — нежный цветочек.
Дай росы живые зовущему маю,
Люби нас, Господень сыночек.

Молитвенник верный я в сердце открою,
А Ты укажи мне дорогу».
Так, тихо мечтая росистой зарёю,
Молилася девушка Богу.
	24 июля (6 августа) 1921

    


Душа, судьбы необычайной
Тоску благослови,
И преклонись пред силой тайной
Сжигающей любви.

«Ты только для меня!» — сказал я
Возлюбленной моей,
Но я не знал, не понимал я
Тогда моих путей.

Сказалось роковое слово,
Спаялося в огне
Кольцо бессмертия живого,
Завещанное мне.

«Пылавшие во тьме сгорели, —
Сказала мне она, —
Тебе в земном твоем пределе
Я больше не нужна.

Любовью сожжена безмерной,
Я, Смертью смерть поправ,
Стезею вознеслася верной
На росы райских трав.

Прошла я путь необратимый,
Не знаешь ты, где я,
Но ты найди меня, любимый,
И верь, что я — твоя».
	28 февраля (13 марта) 1922

    


Я сам закон игры уставил
И проиграл, но не хочу
Разбить оковы строгих правил.
Мой проигрыш я заплачу.

Но, может быть, платить нам нечем.
Все увеличивая счёт,
Несчастливо мы карты мечем.
Придет последний банкомёт,

И, приневоленный к азарту,
Все, что осталось, подсчитай,
Поставь последний куш на карту,
О выигрыше помечтай,

И знай, что шулер беспощаден,
И что громаден будет счёт,
И что огонь из черных впадин
Его глазниц смертельно жжёт.
	22 июня (5 июля) 1922
	Набатово